В течение долгих лет мне никак не удавалось добраться до Флоренции. Казалось бы, что может быть проще: билет до Рима и поезд до Флоренции. Но она оставалась заколдованным городом, и мои пути упорно в нее не вели. А как мне туда хотелось! Я выросла на преклонении перед итальянским Возрождением, которое обожают в нашей семье. Когда мне было двадцать лет, я впервые на собственным трудом заработанные деньги отправилась в загранпоездку: разумеется, маршрут был предопределен: Рим-Флоренция-Венеция. Но меня ни за что, ни про что депортировали из драгоценной Италии, надолго сформировав во мне страх перед любыми поездками на Аппенины. Страх был со временем преодолен благодаря паре командировок в Триест и Рим. Что же касается Флоренции, то никакие международные мероприятия здесь не проводились, и потому мне с ней по-прежнему было не по пути. Потом родился киндер, а с мелочью во Флоренцию не очень-то поедешь... В общем, не складывалось. И лишь в прошлом году я дерзнула запланировать путешествие в Италию, жемчужиной которого должна была стать Флоренция.

Реализация проекта была запланирована на последние майские. К этому времени я уже раз пять побывала в Риме, причем последние два раза  в феврале и апреле этого же года, и раза четыре в Венеции. Рим стал моим вторым домом, Венецию я люблю еще из прошлой своей жизни, но вот Флоренцию, прекрасную и недоступную, мне предстояло увидеть впервые, как и всем остальным членам семьи.

Наш Мишук дорос, наконец, до того возраста, когда его можно смело таскать с собой по музеям и достопримечательностям. Он опытный путешественник и очень хорошо тренирован. А потому я не постеснялась и запланировала такую культурную программу, что и сама не была уверена в нашей способности ее полностью реализовать. Чтобы не было пути назад (а заодно и во избежание жутких очередей в великие итальянские музеи), билеты были приобретены еще в Москве на любимом сайте Tuscanyall.

И вот, наконец, мы преодолеваем предпразничные вечерние пробки и грузимся на рейс Москва-Рим. На одиннадцать дней работа и учеба заталкиваются глубоко на периферию сознания, и мы погружаемся в чтение газет, путеводителей и игры в гейм-бой (кому что больше нравится), втайне предвкушая ждущие нас удовольствия. Полет прошел хорошо, спокойно и быстро, и уже через три с половиной часа мы получили багаж в римском аэропорту. Все в порядке, вот только погода здесь сильно отличается от московской. В лучшую сторону, разумеется. А это означает, что нам будет жарковато. А это, в свою очередь, означает, что надо переодеваться из свитеров в футболки. Я вручаю Мишуку его одежку, и мы с ним разбредаемся по соответствующим заведениям, оставив Андрея охранять наш объемистый багаж.

Когда процесс переодевания был уже наполовину завершен, до меня вдруг донеслись детские вопли, настолько громкие, что я не могла понять, откуда они раздавались. «Наверное, малыш заперся в кабинке и не может открыть дверь», - с сочувствием подумала я и вдруг осознала, что ТАК орать может только мой детеныш. Кто-то бы скребся, как монастырская мышь, кто-то другой тихонько ныл в кабинке. Но только не Мишук. «ХЭЭЭЭЭЛП!!!» - разносилось на весь аэропорт.  «ХЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЛП!!!».
От ужаса у меня волосы встали дыбом, и я с трудом преодолела желание выскочить в том, что было на мне в этот момент надето, и ринуться в мужской туалет. Кое-как я натянула на себя футболку и вылетела к спокойно читающему газету Андрею с вытаращенными от ужаса глазами. «БЕГИ СКОРЕЙ, ВЫТАСКИВАЙ ЕГО!» - завопила я не тише Мишука. Осознав источник воплей, Андрей побледнел и моментально исчез в заведении. Через пару секунд вопли стихли. Облегченно вздохнув, я стала ждать триумфального возвращения моих мужчин. В тот момент со мной заговорил какой-то милый итальянец, и со страху я поняла, о чем он меня спрашивал: «Un bambino a servizio, он наверное там заперся?» «Si» - отозвалась я, не признавшись, разумеется, что это был мой бамбино.

Впрочем, на этом наши неурядицы закончились, и мы заслуженно вступили в свою сказку.

На следующий день, выбравшись из отеля после лаконичного завтрака, мы тут же осознали, что сегодня Первое мая. По улицам с криками, кастрюльным бряцанием и свистом множества противных свистков перемещались толпы разношерстных демонстрантов. Участие во всемирном дне трудящихся вовсе не входило в наши планы, и мы прекрасно знали, куда нам нужно улизнуть от демонстрантов, транспарантов и ужасающего шума, который они с удовольствием производили.

Аппиева дорога  одно из самых лучших мест в Риме. Я поняла это уже во вторую свою поездку, когда знакомый журналист, проживавший в Вечном городе по долгу службы, ненадолго завез нас побродить по великому творению Древнеримской цивилизации. С тех пор я стараюсь не пропускать возможности по ней погулять. В этом году я уже два раза топала по гигантским булыжникам главной дороги Древнего Рима, последовательно наблюдая смену февральской мимозы на апрельское цветение глицинии. Что-то ожидало нас в начале мая?


Стадии весны на Аппиевой дороге

Забравшись в такси, я обстоятельно объяснила таксисту, куда мы хотим попасть: не в начало дороги, к первому придорожному столбу, а на несколько километров дальше, к четвертому, туда, где красуются роскошные руины времен Римской империи  цирк Маркенция и гигантская гробница римской аристократки Цецилии Метеллы, размером и видом смахивающая на сторожевую башню.
Пока мы пробирались по шумным римским улицам, я поспешно объясняла Мишуку смысл того, что ему предстояло увидеть.
Значение дорог для континентальной державы сравнимо только со значением портов и флота для державы морской. Рим, безусловно, был континентальной державой, и его войны не были бы столь успешными, а сама Империя настолько мощной, если бы римляне не построили сотни километров дорог. И среди всех римских дорог Аппиева дорога была самой важной. Она связывала Рим с юго-востоком Италии, а через порт Бриндизий  и с восточными Римскими колониями, включая лучшую из них, Грецию.
Именно с Via Appia связана одна из самых трагических страниц римской истории: после победы над армией Спартака шесть тысяч повстанцев были распяты на крестах, выставленных вдоль этой прямой, как стрела, дороги, от Рима до Капуи (до которой от столицы мира примерно двести километров!).
Прямая, как стрела, дорога длиной двести километров& Каким должен был быть народ, строивший дороги по прямой, в полном безразличии ко всем неровностям рельефа, не пытавшийся подстроиться под созданную природой действительность?

Но, когда мы, наконец, выбрались из такси, то ничего величественного и страшного не обнаружили. Был выходной день, а потому бонвиваны-римляне с удовольствием высыпали на Аппиеву дорогу, чтобы насладиться свежим воздухом, великолепными пейзажами, невероятным запахом белой акации (так вот какие цветы сменили апрельскую глицинию!), а потом и вкуснейшим обедом в одном из местных ресторанчиков.


Цирк Маркенция,
Обочины Аппиевой дороги

Не успели мы толком осмотреться и определиться со своими планами, как до нас донеслись весьма странные для города звуки  цокот копыт и блеяние. Через минуту со стороны небольшой улочки, перпендикулярной Аппиевой дороге, на великое творение римлян с шумом и гамом выплеснулось огромное стадо овец, сопровождаемое, как положено, пастухом на лошади и кучей пастушьих собак. Толпа отдыхающих радостно ринулась поближе, любоваться столь необычным для столицы европейского государства зрелищем. Я поспешно схватилась за фотокамеру& О ужас! Спросонок я забыла вставить в нее аккумулятор. Так что придется вам поверить мне на слово: бараны в центре Рима были.

Насладившись необычным зрелищем, мы начали наш путь по дороге, идеально прямой, обрамленной пиниями и кипарисами, вдоль которой выстроились вперемешку античные гробницы и виллы современной итальянской аристократии. Кладка дороги была то новой, из мелких кирпичиков, то подлинно древнеримской  гигантские серые камни, тщательно подогнанные друг к другу. И топая по античной кладке, глядя прямо вперед, насколько хватало взгляда, мы почти слышали в отдалении четкий шаг римских легионов, уходящих на очередную войну.

Однако через какое-то время наша решимость дойти до Капуи стала меркнуть с непростительной скоростью. Главным дезертиром оказался Мишук. Как я ни сопротивлялась его нытью, но делать было нечего: приходилось возвращаться назад. У седьмого придорожного столба мы гордо развернулись, подставив горячему майскому солнцу наши спины, и отправились к следующей цели  ресторану «Археология». По нашему убеждению, это один из лучших ресторанов Рима. Он расположен в живописном саду в районе четвертого придорожного столба. И если там найдется место, это означает, что вам очень повезло. Из трех раз, когда мы пытались туда попасть, нам повезло дважды. Причем в последний раз Андрею пришлось к везению прибавить весьма серьезную настойчивость. Его упорство, впрочем, полностью себя оправдало: мы сполна насладились морепродуктами и роскошным белым вином, а также болтовней с официантом, который умудрился нас вспомнить после того, как видел однажды в начале февраля. А Мишук познакомился с ньокки  блюдом, которое стало для него гастрономическим лейтмотивом на все оставшееся время.

С трудом выбравшись из-за стола часа через три, мы на такси добрались до следующей цели нашего путешествия  маленького и очень живописного островка Тиберина. Там мы провели около часа, подставив солнцу бледные физиономии, а Мишук насладился бросанием камней в невысокий, но крутой речной порог.



Через час мы не без сожаления покинули безмятежный островок, направившись в Трастевере  очаровательный живописный район, чем-то напоминающий Латинский квартал в Париже. У меня была тайная цель  в предыдущий раз я видела в одном из местных антикварных магазинчиков очень милую, и приемлемую по деньгам, картину, которую не решилась в тот раз купить. А в этот мне не повезло: я не обнаружила не то, что картины, но и магазина, в котором она продавалась. Капризные средневековые улочки благополучно меня запутали.


Фонтан на центральной площади Трастевере.
Человек-оркестр в Трастевере

Жаль, но делать нечего: перейдя через Тибр, мы окунулись в барочную часть города.

Рим барочный встретил нас путаницей улиц, суетой и пестрыми толпами разноязыких туристов. Мы с восторгом крутились и плутали по этим улицам, не имея ни малейшего желания строить четкую программу знакомства с достопримечательностями. Пьяцца ди Навонна, Пьяцца делла Минерва и Пьяцца Ротонда промелькнули перед нашими глазами, поразив изгибами форм и богатством орнамента. Наконец мы добрались до знаменитого фонтана ди Треви. В высокий сезон его можно посмотреть либо несколько раз по полсекунды, подпрыгивая над неиссякаемой толпой туристов, либо в течение нескольких минут, героическими усилиями проложив себе путь к фонтану через эту плотную толпу. Потом тебя оттеснят от фонтана так же, как ты оттеснил кого-то другого несколько минут назад. Благодаря усилиям Андрея (все-таки хорошо иметь мужа, размерами напоминающего Атланта), мы проложили себе путь к фонтану ди Треви и полюбовались на бога Океана, статуи-аллегории здоровья и изобилия и потоки бурлящей воды.

К тому времени мы успели до такой степени устать, что незаметно для нас самих ноги привели нас к отелю. Мы счастливо распластались на кроватях, бесповоротно отказавшись от ужина: выходить из номера сегодня никому уже не хотелось.

Обморок, спасибо! Вытаращенные глазенки это, безусловно, комплимент )))

kinto до Аппиевой дороги мы не дошли, интересно было увидеть её на выших фотках! Продолжайте, пожалуйста, очень интересно! и конечно те сиреневые вкуснопахнующие цветочки назывались глицинией!

Даааа...Kinto неинтересно рассказывать не умеет совсем. Очень жду продолжения

Jul, я вчера посвятила несколько часов внимательнейшему изучению Вашей истории и фоток. Восторг!!! Мы тоже много где не были из тех мест, где были Вы. Теперь я знаю, куда пойдем в следующий раз

Кстати, Ваше восхитительное повествование оказалось моей музой )) Иначе я бы ни за что не раскачалась

ololol, спасибо! Постараюсь соответствовать такому комплименту )

рада, что сподвигла вас рассказать нам о "своей" Италии

Однозначно!!! Так здорово, тем более про Рим!

На следующее утро мы поднялись непривычно рано для отпуска: в 08.15 нам нужно было быть у входа в Ватиканский музей, чтобы организовано и без очереди войти внутрь. Процедура была для нас уже привычной, потому что мы не первый раз входили в музей по заранее купленным билетам. Когда два года назад мы наобум подошли ко входу и увидели, что от него вдоль ватиканской стены тянется бесконечная, толстенная змея очереди, то поняли, что больше мы никогда не придем сюда неподготовленными. В тот раз мы, оправдывая себя (в своих же собственных глазах) моей беременностью, бесцеремонно втерлись в начало очереди, но больше повторять такие подвиги нам не хотелось.

Как мы и ожидали, нашу группу безупречно быстро провели внутрь, а узнавшая нас по прошлому посещению дама из Tuscanyall не стала задерживать нас своими объяснениями и отпустила в свободное плавание. Мы начали с Пинакотеки, где Мишуку впервые предстояло накоротке познакомиться с живописью Кватроченто. Но гвоздем программы была «Мадонна ди Фолиньо» Рафаэля и загадочная, как и все полотна Леонардо, недописанная картина «Святой Иероним». Ура! Иероним Мишуку приглянулся.


Вид на Ватикан и Сикстинскую капеллу с купола Сан Пьетро.
Одухотворенные лица Кватроченто.
Мадонна ди Фолиньо. Узнаете ангелочка внизу?

Расставшись с Пинакотекой, мы надолго увязли в чудесном ватиканском внутреннем дворе, свободном и просторном, где Мишук развлекался рассматриванием скульптур, пока еще не тех, ради которых мы ни свет, ни заря пересекли границу теократического государства.


Автобус до Ватикана.
Умыться в ватиканском фонтанчике.
Ватиканский дворик.

Но всему свое время: мы добрались и до залов (если так можно назвать комбинацию внутренних двориков с портиками) с античной скульптурой. Скульптура в Ватикане великолепная. Я счастливо созерцала идеальные пропорции Аполлона Бельведерского, а Мишуку полюбилась аллегория Нила  громадный полубог. И все же главный скульптурный шедевр Ватикана - это Лаокоон, который произвел на нас просто сокрушительное впечатление. И сама история Лаокоона, почерпнутая из греческой мифологии, и ее мраморное воплощение вызвали у нас эмоции, которые скульптура очень редко способна пробудить. Боль, сострадание, чувство острой несправедливости от происходящего  и все это при взгляде на мраморную статую. Есть совсем немного скульптур, таких же мощных по энергетике: Микеланджеловская Пьета, его же дивная мадонна из Капеллы Медичи, Давид и Ника Самофракийская из Лувра. Вот, пожалуй и все. На мой взгляд, конечно.

И все же самое главное в Ватиканском музее, то, из-за чего к его входу изо дня в день выстраивается огромная змеевидная очередь  это Сикстинская капелла. Она просто невероятно хороша. Что именно оказывает такое воздействие: сочетание размеров, освещенности и цветовой гаммы, энергетика места или что-то еще, я не знаю, но от потолка Капеллы невозможно оторвать глаз. Живопись Микеланджело совершенно не похожа ни на чью бы то ни было еще. Это скульптурная живопись, в которой доминируют линии, объем и чистые цвета.

Совсем другая история  странная фреска «Страшный суд» на стене капеллы. Между росписью потолка и «Страшным судом» прошло двадцать пять лет. Что-то сильно изменилось во взглядах Микеланджело, если через двадцать пять лет после оптимистичной росписи потолка он создал «Страшный суд». Фреска производит очень странное впечатление: грешники с болезненно изогнутыми телами и полными ужаса лицами, такие же перепуганные праведники, клубящиеся облака, гротескные черти& И непропорционально мощная фигура Христа с юным, безжалостным лицом, к которому прилеплена совершенно несамостоятельная фигурка Мадонны. Она отвернулась от своего сына, как будто не в силах смотреть на то, что он творит. Очень необычное произведение.

Мишук, уставший стоять, задрав голову, с удовольствием переключил свое внимание с росписи потолка на ужасы «Страшного суда».
- Ой, а что это за человеческая шкура?
- Мишук, это Святой Варфоломей, с которого римляне заживо содрали кожу за то, что он верил в Христианство.
- За ЧТО содрали кожу?
Ну как объяснить ребенку, что я сама не знаю, почему за «неправильную» религию с завидным постоянством распинают, сжигают, сдирают кожу или убивают более банальным способом?

Переполнившись эмоциями, мы тихонько вышли из Капеллы в правую дверь, из которой можно практически без очереди (по сравнению с тем, что творится на площади, подняться на купол Сан Пьетро) или войти внутрь. В этот раз мы не стали подниматься наверх, но в феврале поднялись, и подъем оставил очень яркое впечатление. Но сейчас нам нужно было, пока Мишук не устал окончательно, показать ему интерьер гигантского собора и Микеланджеловскую Пьету. Мы походили по внутренним пространствам собора, удивляясь буйному барочному декору, а затем не без труда пробились к маленькой, по сравнению со всем остальным в этом соборе, Пьете. Решительно растолкав каких-то теток, я подтолкнула Мишука к самым перилам.
- Смотри внимательно, Мишук. Сразу она может не произвести на тебя впечатление, но со временем поймешь.
Так и оказалось. Когда уже в Москве я спросила киндера о том, какие скульптуры ему понравились больше всего, на первом месте оказался Давид, на втором  Лаокоон. Про Пьету он даже и не вспомнил. Рано еще.

Наконец, мы выбрались из полумрака собора на залитую солнцем громадную площадь, обрамленную внушительной колоннадой Бернини. Бернини  основоположник архитектуры барокко, большой любитель неуемных завитков, но здесь он не успел толком разбушеваться. Видимо, сказалось мощное влияние совершенных пропорций Святого Петра. Эта площадь - очень хорошее, очень энергетическое место. Мы отошли подальше, чтобы как следует полюбоваться идеальными пропорциями Сан Пьетро. Удивительное здание.



Как часто бывает с долгостроем, к строительству Сан Пьетро не приложил руку только ленивый: многие талантливые архитекторы Возрождения трудились над разными его частями. В 1503 году строительство самого большого европейского собора начал блистательный Донато Браманте, однако проект был настолько масштабным, что даже Браманте что-то напутал. Исправлять ошибки взялся Антонио да Сангалла Младший. В 1546 году за дело принялся Микеланджело, который в течение двадцати последних лет своей жизни спроектировал и почти построил самую совершенную часть Собора  гигантский купол, возвышающийся над городом. Но ему не хватило времени, отведенного судьбой. После смерти великого флорентинца над собором трудились Джакомо делла Порта, Доменико Фонтана и неизбежный к тому времени Бернини. Это не все участники процесса, но если взяться за перечисление всех, то рассказ о Риме рискует уподобиться первым страницам Библии с ее бесконечными историями о том, кто кого родил. Совместными усилиями эта плеяда архитекторов довела до конца великий проект папы Юлия II.